Выдох. Воздух застревает в глотке, мешает дышать, чувствовать. Кислородное голодание - это всегда увлекательно. Удушье от собственного сна в котором ты случайно заблудился. Ладонь скользит по влажной коже, не принося облегчения. Рывком скинутая смятая простыня, обнажает согнутые коленки, бледные следы акварели в густом мраке. Горячие пальцы ползут вниз, собирая влажный бисер, туда где горячее всего, ниже, еще ниже, глубже. Жадные ладони гладят, чувственно, нежно, терзают в излюбленном ритме, заставляя кричать стервятником сквозь пустыню пересохшего рта. Он тяжело дышит, чувствуя, как захлебывается в себе и не может остановиться, разводя колени еще шире. Господи, как жарко. Рука скользит все быстрее, кожа накалена и натянута на скулах. Ему грезется чье-то бледное лицо сотканное из иллюзий и недосказанностей, и глаза, пожирающие заживо. Приходи ко мне наяву. Тихий шепот то ли в себя то ли в пространство. Интересно, какие у него могут быть руки? Мысль о сильных пальцах внутри него зставляет дышать еще сладостнее, чувствуя, как влажный комок сердца заходится где-то в глотке. В ямке между ключицами собираются тяжелые ртутные капли. Вздувшиеся вены на висках и запястьях, в которых трепещет скерцо издерганного пульса. Низ живота плавится, обнажая внутренности. Нет никаких звездочек и вспышек оргазма, только едва утоленный голод монаха, живущего на хлебе и воде.
Он окончательно проспыпается и идет курить тонкую ментоловую сигарету. Капли пота постепенно испараются с кожи парами мышьяка, отравляют горечью тишины пятичасовой ночи. Шальные летние мастурбации, на руках свой собственный запах, привычный, как вкус зубной пасты. Иногда, чтобы кончить, нужен кто-то еще. Но иногда, никто не сделает это лучше, чем ты. Сигарета умирает, обнажая пепел внутренностей на его губах. Он засыпает снова, чтобы под утро ничего не помнить.
написано 20.07