О покоеЭто лето затянулось удавкой на моей шее. Бесконечное путешествие было подобно плаванию в кипятке, в какой-то момент я потерялся в аквариумах электронных табло. Запах вокзалов, запах аэропортов и автобусных остановок, запах роскошных апартаментов и дешевых плацкартов. Запах стирального порошка, людского пота и дурного дезодоранта. Запах дорогих духов, бензина и шампанского. Я не могу остановиться.
Летом жара отнимает большую часть времени. Она бесстыдно испепеляет его у меня на глазах, превращает в мазки сажи, оседающей на потрескавшихся губах, оставляет мне только жалкие оборванные куски киноленты: пара загорелых стройных ног, капли воды, стекающие в ложбинку между грудей, ночной город и до упора вдавленная в пол педаль газа, колесо обозрения, в котором я приговорен к распятию, крепкое дружеское объятие, приправленное нежностью. Ровно столько, сколько можем вынести мы сами. Стихи Бродского в ля-миноре, и вкус зеленых яблок. Тихий шепот, когда ночь лишает нас зрения, и можно ориентироваться только по компасу дыхания. И снова чьи-то белозубые улыбки, ладони, громкий смех, в котором искрятся пары крепкого виски. В моих бреднях накрапывает усталая нежность. Сегодня и всегда мы все – герои одного неснятого фильма, который совсем не обязательно помнить полностью. Проблемы с памятью легко компенсируются спасительным выстрелом в упор.
В дождь я прихожу в себя. Улыбки становятся более осмысленными, жесты живыми, глаза наполняются огнем. Только одно беспокоящее обстоятельство словно колет иглой в районе височной доли. Все происходит так, как задумано, даже промедление не вызывает у меня раздражения. Я как старый тигр, отживший свое, который глядит в ручей и видит свои слезящиеся бельма глаз. Довольно банально искать истину на дне бокала, но теперь я готов до бесконечности захлебываться в виски в долгие сумасводящие вечера, когда ничего не происходит, и ждать своего бравого адмирала Нельсона, который принесет мне в дар, запах пороха и кровавых сражений, вкус соли на губах и морской бриз в карманах. В такие моменты я сентиментален, как старая потаскуха. Мягкая горечь молта заставляет видеть во всех окружающих меня людей, друзей и братьев. Алкоголь превращает меня из пассивного социопата во вполне вменяемого члена социума. Парадоксально, еще совсем недавно я молил о покое, желая быть похороненным в гробнице собственного тела, так чтобы я засыпал и видел только помехи образов вместо разрывающих на части кошмаров. Это так страшно, не иметь сил чего-то желать...