♪ О бесполезных размышленияхИногда мне кажется, что я мертв. Уже много лет я разговариваю, мои руки пишут, губы убедительно шевелятся, а тело упруго прогибается под другими телами. Но внутри остались только темно-серые хлопья, которыми обычно наполняют пепельницы. Иногда убедительные аргументы о том, что я существую, заканчиваются, и тогда я делаю странные вещи. Эта дрянь ощущается в венах, как битое стекло. Я дурею от того, как тысячи булавок впиваются в мои нервные окончания, благо под слоем косметики не видно, как они топорщатся. С другой стороны, что ждать от человека, который выглядит так, как будто всегда под кайфом. Просто сейчас мертвая манерность и глухой голос. Губы высасывают душу через длинную мерную трубку мундштука, и кажется, сейчас будет слышно, как остатки ее ссыпаются в урну для праха. Все, к чему мне хочется прикоснуться, становится ледяным. Мои эмоции - это всего лишь скомканная бумага, испачканная бурыми потеками засохшей крови. Картон, один картон. Сейчас я мертвее, чем был до. Интересно, есть ли предел у смерти? Как у интегральной функции. Можно ли описать ее одним математическим уравнением, вереницей четких иксов и игреков? Один мой знакомый с физико-математического факультета говорил, что знал формулу любви, а я не верил и спорил до хрипоты... Боялся поверить, что все в этой жизни просчитало и взвешено, как в азартной игре, где не ты шаришь под юбкой у ветреной Фортуны, а всего лишь побираешься объедками с барского стола. Интересно, если бы спросили, что я был за человек? Nobody knows. Он был бесподобный и безнравственный. Его высветленные волосы не сочетались ни с одним нарядом, а пальцы любили карты, оружие и сильные тела, ослепленные желанием. Он снился горящим юнцам и бесстыдно раздевался, но резал пальцы, чтобы не прикасаться к тому, кто действительно нужен. Он продавал свою душу за медяки, чтобы хватило на выпивку, но она всегда возвращалась к нему, как брошенная собака, которая лижет хозяину руки, забывая о палке. Многие пытались его приручить, но не понимали, что нельзя приручать миражи. На самом деле я сам не знаю, что я за человек. Слова, написанные мной, ничтожны и субъективны, а я так и не потрудился найти достойного библиографа, а потому обо мне не будут помнить. Впрочем даже это не важно. Я думаю, что каждый шрам, каждый рубец, каждый синяк или засос - это маленький вензель с витиеватой подписью "Думай обо мне. Вспоминай меня". И наверное, это действительно имеет значение.