♪ О хирургииПотолок белой выхолощенной до стерильности палаты мягко скребет по коже паутиной витиеватых трещин. Он уже научился складывать из них слово "вечность", уподобившись милому мальчику Каю. И ненавидеть потертую штукатурку потолка так люто, что начинают кровоточить десны. Белесый локон, неровно отрезанный, второпях на полу, устланном линолеумом. Рядом горсть еще таких же. Его глаза уже никогда не будут ярко-голубыми, в них очень долго отражался цвет больничных стен, грязный, блеклый, как самая медленная болезнь. Укол в вену, гильзы наполненные безмятежностью, жидкое крошево разгоняется по крови. Тяжелая одуряющая пелена успокоительного. Наркоз. Он слышит собственное сердце, которое почему-то бьется у него в ушах, кажется, он сейчас уверует, что тонкая серебряная нить отделится от пуповины и воспарит под потолок или в космическую бездну. Вы когда-нибудь слышали, как хрустит под пилой Ваша кость? Под голодной циркулярной пилой, превращающий Ваш каркас в кровавую пыль. Наркоз. Полузеркальный потолок, даже если не хочешь смотреть, все равно увидишь, как с тобой проделывают всякие кошмарные штуки. Ему кажется, у него красивый череп. Скальпель, зажим, пила. Секунды растягиваются медленно и мучительно. Несколько швов, тонких, словно сеть паутины. Белая повязка на лицо. Красота неописуемая... все начинают жалеть и уступать дорогу, словно он ущербный и нуждается в их жалкой милости. А дальше приходит боль, он тихо прижимается израненным лицом к подушке и врубает на полную какой-то рубящий тяжеляк. От боли внутри под кожей неожиданно в такт западает долбящий ритм. Только сейчас приходит в голову мысль, что хирург мог его изуродовать. Или случайно убить. Так сложно доверить свою жизнь кому-то. Все мы вынашиваем свою смерть, которая, как младенец, растет внутри, питаясь алой теплой жижей. Он бы не хотел, чтобы она пришла к нему на операционном столе.