♪ О самонаказанияхБывает так, что в клетке моего сознания становится тесно всем этим чудовищам, порожденным опьяненным разумом. Старик Оккам говорил, что не следует творить лишних сущностей без надобности, но мне всегда было сложно остановиться. Ведь неумение создавать – это осознание своего бессилия или, если говорить точнее, добровольная кастрация.
Сегодня я лежу на дне холодной реки. Беспомощный вечер, когда я обесцениваю свою жизнь и ненавижу себя за это. Наверное, так я подтверждаю теорию латентной жертвенности, но я придумал себе палача, который наказывает меня, когда я не могу быть сильным.
Луциан спрыгивает на берег, удерживая за узду раздувающего ноздри жеребца, покрытого тяжелыми каплями пота. Он пристально глядит в воду, зная, где кроется причина его поражений. Я вижу, как его блестящий доспех в паутине из пыли и бурой кровавой ржавчины отражает солнце и слепит мне глаза. Блики играют ромбами на воде, мне почти радостно.
Я притворяюсь песком под огромными толщами воды, но его не так то просто обмануть. Луциан сжимает пальцы на моем горле, рот раскрывается в беззвучном хрипе, и вода наполняет меня как пустой сосуд. Я вижу его четкий профиль, нос с горбинкой, глубоко посаженные темные глаза и пару седых волосков на висках. Глубина делает его далеким и размытым, почти нереальным, если бы я не чувствовал удавку жестких пальцев на шее. Римлянин вонзает мне в живот копье по самое древко. Кровь мешается с водой, и кажется, что ее в два раза больше, как в пурпурной красильне. Его гнев опаляет меня греческим огнем, гордый Луциан вдохнувший в себя бои Фарсала и Галлии, принесший песок Египта на своих сандалиях, ненавидит меня, ему кажется, что это он создал меня, а не наоборот. А значит, я – всего лишь Рубикон, который он перейдет не задумываясь, безжалостно наступая ногой мне на грудь.
Кровавый анемон из моей груди, вырастает огромным с множеством багровых лепестков. Мои веки не холодны и не горячи. Его губы кривятся в жесткой усмешке. Побеждать так сладко.
- Я убил тебя.
Наконечник копья, медленно проворачивается в порванном животе. Вода полощет внутренности, вымывая мою слабость с темной кровью и лохмотьями мяса.
- Просто забрал жизнь… снова.
Мои творения не могут жить без своего создателя. Луциан бессилен и хочет вырваться из тюрьмы моей черепной коробки, там, где он будет сражаться не с тенями, а сочными чучелами, наполненными жизнью и теплом. Он наказывает меня, а я его. Но я ему благодарен. Воскрешение - это нелегко, нужно достичь самого дна. Я медленно растворяюсь в алой реке, сейчас я хочу просто покоя, а завтра я надеюсь появиться в новом сильном теле, забыв о старом, из которого я вырвался на свободу.
@темы:
cycle "Dead Faces"