Королева Маб
...Я встретил крошку Мо в грязном сортире задрипанного клуба, когда его пытался изнасиловать какой-то торчок. За свое спасение Мо врезал мне так, что я увидел взрыв сверхновой звезды, а после мне посоветовали не лезть не в свои дела. Я только кивнул, боль в челюсти хоть и сводила с ума, но, по сути, даже это не могло меня расшевелить.
Потом мы встречались снова, всегда случайно. На футбольной площадке, где он гонял в мяч с одноклассниками. В супермаркете, где Мо покупал презервативы, а я очередную коробку конфет для Венди, за которой она не придет. Они до сих пор стоят у меня в шкафу, все до единой, побелевшие от времени, потрескавшиеся и подтаявшие одним жарким днем, на гладкой глазури блестит засахарившаяся начинка. Но чаще всего я встречал Мо в том самом клубе, где мы познакомились. Все эти воспоминания словно фрагменты киноленты из подобранных в разнобой кадров, я не видел в этом смысла, пока не встречал его снова, и снова.
Мо было шестнадцать, но он выглядел старше своих лет. Выдавал его истинный возраст только рот, постоянно приоткрытый в немом детском восторге. На самом деле, Мо никогда не удивлялся. Один Бог знает, как его пропускали в клуб для взрослых и продавали спиртное. Мы все как-то выживаем… Кажется, только алкоголь примирял его с этой реальностью.
Как-то случилось, что Мо начал каждый вечер подсаживаться ко мне за столик. Мы не разговаривали. Мо просто смотрел на меня, не мигая, и пил свой коктейль, который покупал ему кто-то за барной стойкой. Грыз черенок от вишенки, скользил языком по губам и смотрел. Мне было одиноко, и ему тоже. Мы оба это понимали, и были друг другу молчаливо благодарны.
Когда коктейль заканчивался, Мо уходил. Заговаривал с кем-нибудь из парней, и они уходили в сторону туалета. Я хорошо уяснил его предупреждение и больше не пытался последовать за ним.
Мо обожал драться. Он был сухой и жилистый, как породистая охотничья сука. И невероятно силен для школьника. Синяки и кровоподтеки не сходили с его бледной кожи, а содранные в кровь костяшки не заживали. Он никогда не скрывал следы побоев, выставляя их напоказ, словно ордена.
Только один раз я не смог пройти мимо, когда увидел его, сидящего на асфальте, с огромным синяком на пол-лица. В разбитых окровавленных губах зло зажата сигарета, тонкие веки дрожат, так что ресницы бросают неверные тени на скулы. Мальчишка был изможден и ему было очень плохо – это не вызывало сомнений.
Я привел его к себе, не задумываясь, обработал и перевязал его раны, напоил обезболивающим. Только потом я осознал, что не следовало этого делать. Мо был основательно удолбан до этого, и его долго выворачивало в унитаз. Я держал его длинные спутанные волосы, цвета меди, пока его тошнило, и чувствовал, как во мне начинает что-то оттаивать.
Мо устало вытер губы и посмотрел на меня. Теперь он выглядел на свои шестнадцать, жалкий напуганный щенок.
- Меня зовут Мо.
Я пожал плечами, прислоняясь к холодному кафелю, и нажал кнопку слива.
- Я знаю.
Он поднялся, и я подумал, что Мо сейчас уйдет. Но он медлил, худая спина горбилась все отчетливее. А потом он развернулся и посмотрел на меня своими невозможными глазами.
- Можно мне остаться переночевать?
Я кивнул и ушел готовить ужин.
Потом мы встречались снова, всегда случайно. На футбольной площадке, где он гонял в мяч с одноклассниками. В супермаркете, где Мо покупал презервативы, а я очередную коробку конфет для Венди, за которой она не придет. Они до сих пор стоят у меня в шкафу, все до единой, побелевшие от времени, потрескавшиеся и подтаявшие одним жарким днем, на гладкой глазури блестит засахарившаяся начинка. Но чаще всего я встречал Мо в том самом клубе, где мы познакомились. Все эти воспоминания словно фрагменты киноленты из подобранных в разнобой кадров, я не видел в этом смысла, пока не встречал его снова, и снова.
Мо было шестнадцать, но он выглядел старше своих лет. Выдавал его истинный возраст только рот, постоянно приоткрытый в немом детском восторге. На самом деле, Мо никогда не удивлялся. Один Бог знает, как его пропускали в клуб для взрослых и продавали спиртное. Мы все как-то выживаем… Кажется, только алкоголь примирял его с этой реальностью.
Как-то случилось, что Мо начал каждый вечер подсаживаться ко мне за столик. Мы не разговаривали. Мо просто смотрел на меня, не мигая, и пил свой коктейль, который покупал ему кто-то за барной стойкой. Грыз черенок от вишенки, скользил языком по губам и смотрел. Мне было одиноко, и ему тоже. Мы оба это понимали, и были друг другу молчаливо благодарны.
Когда коктейль заканчивался, Мо уходил. Заговаривал с кем-нибудь из парней, и они уходили в сторону туалета. Я хорошо уяснил его предупреждение и больше не пытался последовать за ним.
Мо обожал драться. Он был сухой и жилистый, как породистая охотничья сука. И невероятно силен для школьника. Синяки и кровоподтеки не сходили с его бледной кожи, а содранные в кровь костяшки не заживали. Он никогда не скрывал следы побоев, выставляя их напоказ, словно ордена.
Только один раз я не смог пройти мимо, когда увидел его, сидящего на асфальте, с огромным синяком на пол-лица. В разбитых окровавленных губах зло зажата сигарета, тонкие веки дрожат, так что ресницы бросают неверные тени на скулы. Мальчишка был изможден и ему было очень плохо – это не вызывало сомнений.
Я привел его к себе, не задумываясь, обработал и перевязал его раны, напоил обезболивающим. Только потом я осознал, что не следовало этого делать. Мо был основательно удолбан до этого, и его долго выворачивало в унитаз. Я держал его длинные спутанные волосы, цвета меди, пока его тошнило, и чувствовал, как во мне начинает что-то оттаивать.
Мо устало вытер губы и посмотрел на меня. Теперь он выглядел на свои шестнадцать, жалкий напуганный щенок.
- Меня зовут Мо.
Я пожал плечами, прислоняясь к холодному кафелю, и нажал кнопку слива.
- Я знаю.
Он поднялся, и я подумал, что Мо сейчас уйдет. Но он медлил, худая спина горбилась все отчетливее. А потом он развернулся и посмотрел на меня своими невозможными глазами.
- Можно мне остаться переночевать?
Я кивнул и ушел готовить ужин.
@темы: bitches