Королева Маб
...Но потом ничего особенного не происходило. Как-то раз Мо пришел ночью, пьяный, пропахший сигаретами, сексом и чужаками, разделся и лег ко мне в кровать. Холодная рука сжала мою ладонь и положила ее на гладкое бедро. Я медленно выдохнул, но дальше ничего не происходило. Я невесомо погладил соблазнительную кожу под пальцами, ощущая себя почти что преступником, вдохнул еле слышный аромат шампуня и медленно расслабился. Так мы и уснули, касаясь друг к друга. Тогда это ничего не значило и одновременно значило очень многое.
Мы никогда не занимались сексом, и дело было даже не в том, что Крошка был несовершеннолетним. Скорее в его предпочтениях. Мо любил грубый секс и специально провоцировал своих партнеров в кабинке туалета, в машине или за гаражами, задыхаясь от удушья, вдавленный широкой пятерней в грязную плоскость. Никакого намека на нежность или заботу, только обнаженные инстинкты и похоть. Его тянуло к опасностям так, словно он хотел свести счеты с жизнью, но не знал как.
Какой был в этом кайф, я не понимал, однако опасался, что с такой неразборчивостью в связях, у Мо окажется пышный букет венерических заболеваний. Пока однажды не обнаружил на столе неслучайно оставленную пачку медицинских справок с прилепленным сверху стикером «на случай, если ты захочешь заняться со мной сексом без презерватива». Мо был здоров и по-прежнему шутил на грани фола.
Мне нравился наш досуг. У Мо оказалась, что называется «зеленая рука», никогда бы не подумал, но этот вундеркинд с упоением заботился о капризной флоре. По секрету он признался мне, что его любимые растения - это сорняки. В частности чертополох, скромный цветок с колючими листьями. Он растет на воле, и нет ни одной силы, способной лишить его способности выживать.
- Чертополох нам слаще и милей растленных роз, отравленных лилей, - шептал он, пересаживая амариллис в большую кадку.
- Что ты там бубнишь? – улыбался я.
- Это Шекспир, неуч, - Мо только фыркал, сдувая со лба прилипшую прядь волос.
Копаясь в горшках он, кажется, достигал редких минут просветления и становился обычным подростком. Сначала я думал, что такой отдушиной для него было рисование, но нет. Рисовал Мо, потому что помнил, и не мог забыть.
С каждым днем лед между нами таял, и обреченность медленно сменялась необходимостью. Тему подсмотренных рисунков мы больше не поднимали, впрочем, крошка Мо начинал задавать вопросы, что наводило на мысль, что когда-нибудь и он захочет поделиться. Ведь доверие, как известно, вещь обоюдная. Все шло своим чередом.
Однажды он увидел в моем телефоне фотографию Венди, я не смог стереть ее, это все, что осталось для моего израненного сердца. И я рассказал ему о моем ангеле. По телевизору передавали новости о ценах на нефть и вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке, но сейчас в мире не было ничего важнее нее. Потом слова кончились, а я так и не почувствовал облегчения.
- Ты должен полюбить себя, Робби, - сказал мне Крошка, - она не сможет любить тебя, пока ты утопаешь в жалости к себе, как последний урод.
Я молча уставился на него, мне было тридцать два, а Мо только семнадцать, и он давал мне совет.
- А для этого тебе нужно заняться сексом, - закончил он свою мысль.
Он смотрел на меня, не мигая, и я занервничал, не понимая, есть в этом какой-то подтекст или нет. Как оказался, есть. Он уверенно потянулся ко мне, скользя пальцами вниз. Я перехватил запястье и сбросил его руку.
- Нет, Мо, так нельзя! – кажется, я почти умолял. Потрясающий мальчик, от которого за милю разит феромонами, хотел доставить мне удовольствие, а я умолял его не делать этого. Наверное, я и правда был жалок.
- Просто смотри телик, - прошептал он и съехал на пол, оставляя на напряженном теле ускользающий фантом своего присутствия.
И я смотрел прямо перед собой в бессмысленный экран, слыша, как ловкие пальцы расстегивают ремень, и пряжка глухо звякнув, отлетает в сторону. Я плавал в горячих солнечных лучах, которые ласкали кожу, согревая изнутри, пока не почувствовал, как они собираются внизу живота. Истома разливалась по телу мягким прибоем, я расслабился, отпуская себя, я словно заново учился дышать. Оргазм был таким же чудесным, как долгожданный подарок на Рождество. Мо выпил меня до капли, а я не знал, что делать и о чем говорить. Но он просто взял оставленный ланч и кружку чая и сел рядом.
- Расслабься, Робби, все осталось на своих местах. Просто теперь, я надеюсь, ты станешь меньше нудеть по поводу всего.
Я медленно повел плечами, все еще оглушенный.
- А ты?
- Просто скажи «спасибо».
Мо ухмылялся, в тепло-карих глазах плясали черти. Этот паршивец еще и издевался, не забывая откусывать от сэндвича.
- Спасибо, - я улыбнулся, а потом рассмеялся, легко и беззаботно. От неловкости не осталось и следа.
До появления Мо в моей жизни, каждый день напоминал мне черно-белый комикс, но малыш показал мне - это не так. Венди ушла, и вернуть ее мне могло только чудо. Я набил пошленькую татуировку на левом запястье, потому что Мо сказал, что это круто. Я снова стал нравиться себе в зеркале. Я стал улыбаться и смотреть на привлекательных женщин.
Мо был доволен. Мы продолжали неспешно коротать вечера. За окном загорались звезды, мчались машины, куда-то торопились прохожие. Где-то далеко мой ангел летел по трассе на своем кадиллаке, разбивая ночь галлогеновыми огнями, а я надеялся и ждал, но это больше не приносило мне страдания. Все, наконец, было хорошо.
Мы никогда не занимались сексом, и дело было даже не в том, что Крошка был несовершеннолетним. Скорее в его предпочтениях. Мо любил грубый секс и специально провоцировал своих партнеров в кабинке туалета, в машине или за гаражами, задыхаясь от удушья, вдавленный широкой пятерней в грязную плоскость. Никакого намека на нежность или заботу, только обнаженные инстинкты и похоть. Его тянуло к опасностям так, словно он хотел свести счеты с жизнью, но не знал как.
Какой был в этом кайф, я не понимал, однако опасался, что с такой неразборчивостью в связях, у Мо окажется пышный букет венерических заболеваний. Пока однажды не обнаружил на столе неслучайно оставленную пачку медицинских справок с прилепленным сверху стикером «на случай, если ты захочешь заняться со мной сексом без презерватива». Мо был здоров и по-прежнему шутил на грани фола.
Мне нравился наш досуг. У Мо оказалась, что называется «зеленая рука», никогда бы не подумал, но этот вундеркинд с упоением заботился о капризной флоре. По секрету он признался мне, что его любимые растения - это сорняки. В частности чертополох, скромный цветок с колючими листьями. Он растет на воле, и нет ни одной силы, способной лишить его способности выживать.
- Чертополох нам слаще и милей растленных роз, отравленных лилей, - шептал он, пересаживая амариллис в большую кадку.
- Что ты там бубнишь? – улыбался я.
- Это Шекспир, неуч, - Мо только фыркал, сдувая со лба прилипшую прядь волос.
Копаясь в горшках он, кажется, достигал редких минут просветления и становился обычным подростком. Сначала я думал, что такой отдушиной для него было рисование, но нет. Рисовал Мо, потому что помнил, и не мог забыть.
С каждым днем лед между нами таял, и обреченность медленно сменялась необходимостью. Тему подсмотренных рисунков мы больше не поднимали, впрочем, крошка Мо начинал задавать вопросы, что наводило на мысль, что когда-нибудь и он захочет поделиться. Ведь доверие, как известно, вещь обоюдная. Все шло своим чередом.
Однажды он увидел в моем телефоне фотографию Венди, я не смог стереть ее, это все, что осталось для моего израненного сердца. И я рассказал ему о моем ангеле. По телевизору передавали новости о ценах на нефть и вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке, но сейчас в мире не было ничего важнее нее. Потом слова кончились, а я так и не почувствовал облегчения.
- Ты должен полюбить себя, Робби, - сказал мне Крошка, - она не сможет любить тебя, пока ты утопаешь в жалости к себе, как последний урод.
Я молча уставился на него, мне было тридцать два, а Мо только семнадцать, и он давал мне совет.
- А для этого тебе нужно заняться сексом, - закончил он свою мысль.
Он смотрел на меня, не мигая, и я занервничал, не понимая, есть в этом какой-то подтекст или нет. Как оказался, есть. Он уверенно потянулся ко мне, скользя пальцами вниз. Я перехватил запястье и сбросил его руку.
- Нет, Мо, так нельзя! – кажется, я почти умолял. Потрясающий мальчик, от которого за милю разит феромонами, хотел доставить мне удовольствие, а я умолял его не делать этого. Наверное, я и правда был жалок.
- Просто смотри телик, - прошептал он и съехал на пол, оставляя на напряженном теле ускользающий фантом своего присутствия.
И я смотрел прямо перед собой в бессмысленный экран, слыша, как ловкие пальцы расстегивают ремень, и пряжка глухо звякнув, отлетает в сторону. Я плавал в горячих солнечных лучах, которые ласкали кожу, согревая изнутри, пока не почувствовал, как они собираются внизу живота. Истома разливалась по телу мягким прибоем, я расслабился, отпуская себя, я словно заново учился дышать. Оргазм был таким же чудесным, как долгожданный подарок на Рождество. Мо выпил меня до капли, а я не знал, что делать и о чем говорить. Но он просто взял оставленный ланч и кружку чая и сел рядом.
- Расслабься, Робби, все осталось на своих местах. Просто теперь, я надеюсь, ты станешь меньше нудеть по поводу всего.
Я медленно повел плечами, все еще оглушенный.
- А ты?
- Просто скажи «спасибо».
Мо ухмылялся, в тепло-карих глазах плясали черти. Этот паршивец еще и издевался, не забывая откусывать от сэндвича.
- Спасибо, - я улыбнулся, а потом рассмеялся, легко и беззаботно. От неловкости не осталось и следа.
До появления Мо в моей жизни, каждый день напоминал мне черно-белый комикс, но малыш показал мне - это не так. Венди ушла, и вернуть ее мне могло только чудо. Я набил пошленькую татуировку на левом запястье, потому что Мо сказал, что это круто. Я снова стал нравиться себе в зеркале. Я стал улыбаться и смотреть на привлекательных женщин.
Мо был доволен. Мы продолжали неспешно коротать вечера. За окном загорались звезды, мчались машины, куда-то торопились прохожие. Где-то далеко мой ангел летел по трассе на своем кадиллаке, разбивая ночь галлогеновыми огнями, а я надеялся и ждал, но это больше не приносило мне страдания. Все, наконец, было хорошо.
@темы: bitches
-
-
12.02.2012 в 03:17