Будничное и наболевшее

♪ О трансформации детских мечт

Воспоминания о моем безоблачном детстве приходят внезапно, как и традиционный питерский дождь.
В детстве я мечтал быть сильным, стойким и до жути правильным. И обязательно привести людей к светлому будущему.
Или же космонавтом, чтобы бороздить космические просторы в поисках внеземных цивилизаций. Найти подругу на Марсе, чтобы жить долго и счастливо.
Еще мечтал въехать на танке на вражескую территорию, преследуя в панике разбегающееся войско противника. Нацистский террор – ничто по сравнению с моими кровавыми фантазиями.
Или залезать на мачту корабля, высматривая горизонт, и с криком: «Пираты!» спрыгивать на палубу и безрассудно срываться в бой, впиваясь зубами в чужие вражеские глотки.
Стреляться на дуэли из-за прекрасной дамы. Бросить перчаткой в нахала, а потом драться на шпагах до последней капли крови.
Сеять разумное, доброе, вечное где-нибудь в далеких прериях среди индейцев.
Очаровывать всех своим вокалом, чтобы дама сердца выглядывала бы в окно с улыбкой Роксаны, готовая убежать со мной в пустыню.
Сложно вспомнить, какую невозможную херню я желал: например, хрустальную люстру, как в театре, на потолок своей комнаты…
А вот о чём я никогда не мечтал – стать геем, жениться и эмигрировать, например, в Канаду.

---

Предновогоднее с любовью

О новогодних подарках

В этот новый год я решил всем подарить по подарку. Подруге наркоманке Эш - пакет кокаина, неуравновешенной Рите - новый автомат Калашникова, меланхоличному Джо - книгу "100 способов безболезненного самоубийства", а Квину - деньги на операцию по смене пола. Нет ничего приятнее, чем наблюдать, как клевый чувак или телка становятся дерьмом, в этом и есть смысл настоящей дружбы. Все они отправятся на небеса прямо к Иисусу. Я сажусь за пульт управления трамвайчиком прямо в рай, подвозя тех, кто тут засиделся. Кто-то будет кричать, что погибают невинные, но мы-то с вами, друзья, знаем, что невинные сразу попадают на вечный курорт. Их тусклые озябшие лица не покроются сеткой морщин, в попытках изобразить добропорядочных граждан, а виновные попадут в заслеженный ад, о котором мечтают годами.
Красотке Кристи билет в ночной клуб, где она напьется, и ее изнасилуют, а потом перережут горло. Сэму таблетки для избавления от лишних кило, которыми он отравится. Шлюшке Алисе много шпанской мушки. Каждый мой подарок содержит в себе секрет. Целый год я сижу и наблюдаю, чтобы такого подарить, и меня никак нельзя обвинить в пренебрежении. Истеричке Лил набор острых ножей, полной Клариссе – маленькое черное платье. Они всегда об этом мечтали, так пусть получат. В этом году снег свисает с веток деревьев хлопьями плесени.
Я шагаю, бодро хрустя блестящими валенками по снегу, напевая веселенький рождественский мотивчик. На голове лихо заломленная шапка. Они все знают, что с этим делать. Нас часто упрекают за то, что мы не дарим подарков от души, что это такая сладенькая традиция, а внутри мы холодны, как самая долгая зима. Каждый подарок я преподношу с настоящей, блядь, любовью. Я исполню Ваши мечты, и жизнь превратится в праздник. Не нужно ничего употреблять, вы итак увидите Господа.

Я захожу в подъезд
Я подтягиваю мешок повыше
Я звоню в дверь.
Привет.

Я не попрошу вас рассказывать мне глупые стишки.
Просто
Возьмите
Мои подарки.

---

Лучший мир

♪ О разговорах с Богом

Сегодня ко мне приходил Господь. Он смотрел на меня, затягивая тонкую леску на горле, и сказал: «Запомни, недоумок. Ты попал в лучший мир, однородный и цивилизованный. Мир Макдоналдсов и Старбакс. Мир, где все ходят строем, по струнке, смотрят свысока и почитают раем загаженные конурки. Здесь тебе расскажут, как стать стройным, проглотив две таблетки. Как стать красивым за полчаса под ножом мясника с высшим образованием. Как получить новый мозг вместо спекшегося перед монитором. Ты просто должен стать как все. Одушевленным здесь не место. Мой тебе совет, сожги свои блокноты с тысячами записей, нужными только тебе, и выброси из головы мысли о том, как должно быть правильно. Только тогда ты получишь возможность прожить долгую вполне счастливую жизнь. Ты веришь в призрачные шансы, мерзавец? Все отлично чуют тебя, берегись».
На часах ноль-ноль, я загадываю желание, чтобы выжить. Глаза слезятся, а воздух не поддается. Я хотел написать о Боге несколько страниц, но вышла пара абзацев, и нужно на кого-нибудь огрызнуться. Это лучший мир. Я так и записал.

---

Непостижимая алгебра

♪ О законах мироздания

Этот мир видится мне уравнением, где люди - заменяемые переменные, просто витиеватые иксы и игреки, выстроенные четкими рядами. Миф о собственной исключительности меркнет в сознании, ведь что может быть смешнее твоего протеста? Отчаянно пытаешься смириться, что не убедил, но не можешь даже разозлить. Ты не перезваниваешь, они находят посговорчивей, ты не приходишь вовремя, они встречают кого-то более пунктуального. И кто бы рассказал мне, где научиться относиться к себе, как к низшему из существ? В этом однородном мире не существует избранных, также как и лишних, но без тебя всегда могут обойтись. Господи, сделал бы меня сразу человеком, что чистит чужие ботинки за гроши, чтобы моя гордость не трещала по швам, каждый раз осыпаясь истлевшей бабочкой. А еще лучше подари мне надежную цепь, чтобы животное во мне не перегрызло никому глотку в момент, когда я пойму, что мое смирение ничего не стоит и никак не вписывается в это простое уравнение.

---

Она любила жалеть себя

О рецедивах

В который раз запирать себя на замок и терять ключ, чтобы не дай Бог кто-то не нашел. Каждый вечер выпивать яд, в надежде не проснуться на утро, уподобившись нежной Белоснежке в призрачной надежде отоспаться в своем хрустальном гробу. Но с первым лучом солнца, выжигающим мои глаза, вставать и готовить утренний чай. Я оглядываюсь назад и застываю женою Лота. Если резать, то сразу, с размаху с плеча, так чтобы наверняка, но я слаб и почти разрушен. Эта осень далась мне с трудом, а зима готова завернуть в холодный саван, что было бы в высшей степени милосердно. Моя сила порой удивляет меня самого, но кто знает, что внутри я нелепый ребенок, который не может не рваться куда-то, не биться с теми, кто выше на голову и заведомо сильнее, который ревет когда ему больно и страшно, и стыдится этого, мучительно краснея, потому что некому сказать, что так тоже можно иногда. Мне часто снится, как я целую твое лицо и просыпаюсь с привкусом застывшей соли на губах. Скажи, тебе хорошо без меня?
Скоро новый год, и у меня в запасе есть одно желание. И я так боюсь, что оно сбудется.

---

12.12.2010. Notre-Dame de Paris

О концерте

Моя эмоциональность порой меня забавляет. Луч света, сходящийся в одной точке, или соединение магнитных линий, цветовой спектр, в итоге дающий чистый белый. Квинтэссенция счастья - это чистая физика, заставляющая меня восторгаться. Музыка, бьет под дых и разрывает позвоночник - теперь я точно знаю, как это описать. Как соединение несоединимого, как расщепление атома. Привязывать к мелодии истлевшие картинки прошлого - это ли не безумие? Однако я слышу Гренгуара и понимаю власть сирен над Одисеем. Ничего сверхъестественного, просто голос, от которого хочется по-женски утирать одинокую слезу, даже если это будет выглядеть смешно и нелепо. Крик ненависти - Je T’Amie!, когда любовь земная сильнее любви к господу. Грешные священники всегда были моей тайной страстью. И кто поймет, что чувствует мальчик Кай, обнаружив внутри себя горячий пульсирующий кусок мяса, жадный и живой, ждущий чуда. Благослави французов за их страсть, за их темперамент, за их музыку, за вдохновение.

---

Точки над "Ё"

О выборе

Я говорю, что обладаю чудесной способностью забывать, но мой личный психолог называет это вытеснением. Когда ты просто укладываешь все ненужное в твоей голове, типа воспоминанй о неудачном сексе или очередной ссоры в черную коробку и задвигаешь на пыльную антресоль сознания. В такие ночи, когда есть время, но нет действия, я стряхиваю паутину с крышки ящика и со страхом заглядываю внутрь. То, что лучше не ворошить, старые осинные гнезда остаются опасными, как и места убийства змей.
Я вижу сопляка, возомнившего, что может получить то, что никогда не будет ему принадлежать, переживания, и новую улыбку, сделавшую линию рта чуть жестче. А потом я понимаю, что мы кажется ни разу в жизни и не разговаривали откровенно. Я тебе случайная и чужая. Неужели с ними со всеми будет так? Маленький мальчик вырос, и его детсво неуклонно тянется к закату. Я всегда свято убеждал себя: людей из жизни нужно отпускать, прежде чем они плюнут тебе в лицо, что мавр сделал свое дело. Но тут же противоречил себе тем, что есть те единицы, за которых нужно бороться, чтобы не случилось. Нет бывших и будущих, только сделанное и несделанное. Иногда несделанное болит хуже, чем сделанное - как невырванный зуб. Прозаично и печально, но все гениальное всегда невзрачно на вид.
Интересно, мы могли бы подружиться по-настоящему?

---

Возвращение в Эдем

О безмятежности

Сегодня один из тех редких дней дней, когда меня не пугает мое собственное несовршенство. Понимание, что в этом мире из копоти и пыли, я только прохожий, делает мои мысли удивительно легкими, словно тончайшее фламандское кружево. Кристальная ясность - это квинтэссенция страдания, осознание, что все уже свершилось. Тебе нечем заслониться и некуда убежать. Но кто мне скажет, что может быть лучше боли? Когда ты обнажен перед миром и перед собой, не оставляя себе права на ложь. Сегодня я идущий из пустошей стрелок Роланд, возвращающийся, чтобы отобрать свой замок и девушку, которая его давно не любит, принц в изгнании, ведь быть смешным неприятнее, чем просто отступить. Надежда на то, что моя долгая прогулка скоро будет закончена, все еще жива во мне, но я знаю, что как только я почувствую начало конца, я буду отчаянно пытаться его отсрочить, ведь это дивное небо нужно как следует запомнить. А потом, превратившись в высохшуую пергаментную оболочку, которая давно хочет рассыпаться и стать тленом, приготовиться к следующему приключению, чтобы проснуться по другую сторону реальности.

---

Страдания ей к лицу

♪ О причинах и следствиях

Приступы отчаяния сменяются приступами мизантропии и лютой ненависти ко всему живому. Господи, благослови слезы, которые иногда проливаются из моих глаз и эти тонкие лезвия, которыми я исправно полосую себе руки. Это напоминает мне,
Что я - человек.
Что я ошибаюсь.
Что мне больно и страшно, особенно в своих снах.
Что я хрупок.
Что я тоже смертен.
Но пока жив.

В какой-то момент я понял, что замотан настолько, что не было сил даже на сон. Я сидел в сумрачном кабаке, лакая пиво, и разговаривал с очередным случайным-неслучайным знакомцем. Неожиданно приятные внимательные глаза, темные, как черника и перец. Мои слова о проблемах звучали жалко и беспомощно, хотелось плеснуть на них спирта и поджечь, чтобы придать им немного жизни. Но он слушал и не перебивал, словно это было действительно что-то важное.
- Твоя проблема в том, что ты не умеешь расслабляться. Скажи, ты можешь выйти на улицу и заорать от счастья или от злости на весь мир? Просто ни с того ни с сего?
- Нет, - я покачал тяжелой пьяной головой.
- Тебе даже для такого пустяка всегда нужна причина. Физическая, острая как воткнутая в глотку роза.
Я снова скептически мотнул головой. И тут он мне врезал. С размаху открытой ладонью по лицу. Очень больно и унизительно. Было именно обидно, как будто ты - ребенок, и вдруг увидел, что тебе на день рождения вместо щенка подарят десятый по счету развивающий конструктор. Давно сдерживаемые слезы полились сами собой, неудержимо, словно внутри прорвалась невидимая плотина. А он держал меня за плечи и подливал мне пива, приговаривая, что так гораздо лучше.
В эту ночь я спал как младенец.
Иногда я хочу, чтобы в моей жизни был кто-то, кто мог бы отвешивать мне пощечину раз в час или раз в день или хотя бы раз в год. И за кадый удар я бы говорил "спасибо"

---

Поворот в никуда

♪ О безнадежности

Порой ему до тошноты не хотелось ходить по земле. Даже в обуви он чувствовал её, жадную, жирную, обжирающуюся трупами плоть. Но ходить по разлагающимся трупам, по всей этой блевотине Бога было надо – и он ходил. Он знал, что рано или поздно он попадет в тупик и ему придется выбирать. И он выбрал... выбрал выжатую до упора педаль газа и крутой ночной серпантин, освещенный тусклыми желтыми оскалами фонарей. Но даже отправляясь в свою последнюю поездку и наслаждаясь сокрушительной иллюзией жизни напоследок, он точно знал, что чувствует нанизанный на крючок червяк - щедрую порцию скуки перед тем, как быть сожранным. Ничего выдающегося. Он видел во сне, как его посетила Смерть. Она докурила его ментоловые, допила его виски и дотрахала его женщин. Потом повернулась к нему и ободряюще потрепала по щеке: "пойдем, мой сладкий! Здесь больше нечего делать..." Он не смог ей возразить. Жизнь без препятствий - ленивый ад.

---

Тактика линий

♪ О татуировках

Мне нравилось называть его Майки, как парнишку из записей, умершего от передозировки героина. Только потом я узнал, что его звали Ричардом.
Когда я пришел к нему на квартиру, он спросил меня, какую татуировку я хочу сделать. Я скинул рубашку и сел к нему спиной, ощущая легкий сквозняк. Я видел мертвый город, усеянный трупами на пояснице и ядерный гриб, растущий по позвоночнику, на котором гордо восседал укуренный Иисус, раскинув руки для объятия. Еще была обязательная надпись: Jesus loves you. Тогда Майки захотел подарить мне смирительную рубашку.
- Я знаю, что тебе выбить, - сказал он, усаживаясь мне на поясницу и делая первые уколы машинкой рядом с седьмым позвонком.
Он вытатуировал мне цепь, обхватывающую горло, конец которой спускался по позвоночнику.
- Тебе нужен кто-то, - сказал он, - тот, кто будет бить тебя по щекам, когда ты в очередной раз потеряешь голову, кто будет держать тебя в объятиях, когда у тебя начнется очередной припадок. Тебе нужен доктор, а не возлюбленный. Ты должен сидеть на цепи. Когда найдешь такого, приводи, я закончу свою работу у него на запястье.
Он закурил и отвернулся, чистя инструменты и выбрасывая окровавленные ватные тампоны в урну. А я… Я с трудом поднялся с дивана, подошел к зеркалу, поворачиваясь к нему спиной, и завыл.

---

Карфаген должен быть разрушен

♪ О ненависти

Все, что я умею лучше всего - это насаживать бабочек на булавки. Нынешняя осень показывает, что метод кнута и пряника зарекомендовал себя лучше, чем я мог фантазировать совсем недавно. Эффект привыкания к сладким крошкам на ладонях, под мягкими губами, прихватывающими деликатно палец за пальцем. И этими же губами, разбитыми звонкой пощечиной...
Так чтобы капелька крови у рта.
Слизать языком.
Медленно.
Моя слюна выделяет яд, который не убивает, но вызывает привыкание и абстинецию. Липкую, кошмарную, страшную, безнадежную. Как одинокое холодное утро или серая стена больничной палаты.

Однажды я понял, что хочу стать костью в твоей глотке, которой ты подавишься. Вскрытие покажет асфиксию. но на самом деле ты же знаешь... это буду я. Я умею причинять боль лучше, сильнее, сочнее, страшнее чем электрический стул, нож профессионала или газовая камера. Самое досадное, что мне это нравится. Я хочу чтобы тебе было больно, мучительно, беспощадно, жестоко, за гранью добра и зла. И только когда ты испытаешь все ее обличья, я подойду к тебе и поцелую твои воспаленные веки, твои обкусанные губы, твои содранные пальцы, твою бессоницу и твои кошмары. Только тогда я стану тобой, а ты умрешь. Только тогда я буду любить тебя больше чем себя.

Мои глаза перестают видеть людей. Только шахматные фигуры. Пешки. Ферзи... шах и мат. Хитрые гамбиты и рокировки. Я перестаю ценить живое. Любовь близка к войне. Моя любовь близка к бесчеловечности. Я ничему не учусь, только раз за разом повторяю пройденный урок. Все проходит... все повторяется. Когда-нибудь это кончится.
Для всех

---

Жертвы страстей

♪ О страстях

Говорят, истинная страсть молчалива.
В этом кружевном кафе звуки танго вливаются в приоткрытый рот вместе с запахом крепкого ритретто, корицы и дыма ментоловых сигарет. Территория зрелых благопристойных леди, анорексичных мальчиков в узких джинсах и сладкого запаха ванили. Мы все утопаем в мягких кожаных креслах или же сидим на таких же диванах, закинув ногу на ногу. И смотрим. Друг на друга. В упор. В тонких пальцах тает прозрачная кофейная чашка. Если у моей погибели есть глаза, то она будет смотреть так. Я верю, что моя жница - сучка с алыми губами, которая сначала разорвет мне глотку, пытаясь напиться моей гнилой кровью, и только потом подарит мне свой ледяной поцелуй. Милосердный...
Наш диалог льется неспешно - паутина звуков, шорох сегментов многоножки. Погода, работа, кофе... Горячий, не так ли? В моих зрачках отражаются мои тайные желания. Поводок на твоей шее был бы приравнен к ордену, а пара пощечин к благословению. Я бы избивал тебя нежно, аккуратно подводя к грани невыносимого. Текила на тонких сочащихся порезах ощущается особенно пьяно. А я могу позволить себе щедрость подарить тебе дольку лимона с моих губ.
Столбик пепла опадает прахом в гладкость пепельницы. Я бы хотел разбить ее о твой череп и бросить на осколки, оставляя на содранной шкуре тонкую вязь кровавых ран.
Кино? Музыка? Я не таю вежливую улыбку Джоконды. Я сейчас живее, чем был до, когда смотрю на тебя и думаю об обжигающей ласке ударов, хлестких, таких как может вытерпеть только мы с тобой. и продолжаем разговаривать о раннем творчестве Дали и философии Канта.
Пора уходить. Я поднимаюсь, чтобы больше никогда не встретиться и похоронить свою животную страсть поглубже. Поражение должно быть забыто как можно раньше. Извиняющее улыбка и чуть нервно накинутое на плечи пальто. Мысль что закурить на улице как нельзя более актуально для этого мгновения.
- Завтра вечером я хотел бы тебя увидеть... на ужине. У меня.
Сердце ударяется особенно гулко о грудную клетку. Я стираю хищную ухмылку и поворачиваюсь к тебе... и натыкаюсь на такой же плотоядный взгляд.

---

Круги на воде

♪ Об утре

Ночь расставляет все на свои места и ложится у ног мертвым саваном. В оплавленных свечах застывают воспоминания о нежных ударах по щекам и удавке на шее. Утро, холодное и неприветливое, как сон опиумного курильщика, путается в волосах и застилает глаза. Холодная мятная паста на губах, когда он чистит зубы, смывая его поцелуи. Жесткая мочалка жалит тело острее, почти нож для бумаги вскрывающий тонкую хрупкую грань. Он хотел бы сохранить запах этой ночи как можно дольше, но нельзя, иначе свихнется.
Хлопок двери прибивает к земле, и он сидит на полу и видит в разрозненных частях старых обоев серый бетон, расстояние между молекулами, липкую смесь каменной крошки, воды и гипса. Он забывает дышать и пропускает удары сердца. Кто знает о том, как время измеряется мерным стуком капель из плохо закрытого крана? Мелькает шальная мысль, что вдруг он вернется. Он берет в руки телефон. Первый гудок замирает не проходящей трелью где-то под черепной коробкой. Потихоньку одевается, понимая, что уже опоздал на работу. След от зубов на коже, как распустившаяся фиалка. Не думать ни о чем, черт возьми. К телефону так никто и не подходит. Возьми, пожалуйста, трубу, я ведь не могу быть один. Меня нужно спасти. О натертый сосок болезненно трется ткань рубашки, воскрешая в памяти вопящий отголосок ночи. Кожаный ремень затягивается на бедрах потуже. Орудие пытки, согретое теплотой его тела. Нужно выходить.
- Алло?
- Мам, с днем рождения. Как дела? Можно я приеду пораньше?

---

лучшие женщины - это мужчины

О перевоплощении

---

Влажные сны

♪ О самоудовлетворении

Эти ночи берут его в плен со всей своей мистической сокрушительностью. Жара, геенна огненная. Он просыпается от того, как назойливая капля пота щекотно сползает по животу. Липкий сон, в котором живет его призрак, не отпускает, движется за ним в слепую реальность с потушенными фонарями и настигает на ветхой границе между сознанием и ирреальностью.
Выдох. Воздух застревает в глотке, мешает дышать, чувствовать. Кислородное голодание - это всегда увлекательно. Удушье от собственного сна в котором ты случайно заблудился. Ладонь скользит по влажной коже, не принося облегчения. Рывком скинутая смятая простыня, обнажает согнутые коленки, бледные следы акварели в густом мраке. Горячие пальцы ползут вниз, собирая влажный бисер, туда где горячее всего, ниже, еще ниже, глубже. Жадные ладони гладят, чувственно, нежно, терзают в излюбленном ритме, заставляя кричать стервятником сквозь пустыню пересохшего рта. Он тяжело дышит, чувствуя, как захлебывается в себе и не может остановиться, разводя колени еще шире. Господи, как жарко. Рука скользит все быстрее, кожа накалена и натянута на скулах. Ему грезется чье-то бледное лицо сотканное из иллюзий и недосказанностей, и глаза, пожирающие заживо. Приходи ко мне наяву. Тихий шепот то ли в себя то ли в пространство. Интересно, какие у него могут быть руки? Мысль о сильных пальцах внутри него зставляет дышать еще сладостнее, чувствуя, как влажный комок сердца заходится где-то в глотке. В ямке между ключицами собираются тяжелые ртутные капли. Вздувшиеся вены на висках и запястьях, в которых трепещет скерцо издерганного пульса. Низ живота плавится, обнажая внутренности. Нет никаких звездочек и вспышек оргазма, только едва утоленный голод монаха, живущего на хлебе и воде.
Он окончательно проспыпается и идет курить тонкую ментоловую сигарету. Капли пота постепенно испараются с кожи парами мышьяка, отравляют горечью тишины пятичасовой ночи. Шальные летние мастурбации, на руках свой собственный запах, привычный, как вкус зубной пасты. Иногда, чтобы кончить, нужен кто-то еще. Но иногда, никто не сделает это лучше, чем ты. Сигарета умирает, обнажая пепел внутренностей на его губах. Он засыпает снова, чтобы под утро ничего не помнить.

написано 20.07

---

Фантазии предков

♪ О совершенстве

Меня восхищает разнообразие ликов смерти.
Недавно почитал о старинной русской пытке. Многие говорят, что современный мир полон зверств, о которых раньше и не догадывались, но мы же знаем, что это не так.
Когда какая-нибудь девушка совершала что-то заслуживающее смерти, она умирала... совершенной. Девушку связывали и ее влагалище смазывали соком или медом. А потом относили в лес. Знаете, раньше в девственных русских лесах муравейники достигали высоты человеческого роста. Насекомых приводили в бешенство, вороша муравейник палкой. А потом... Потом девушку сажали прямо на кишащий черными муравьями холм. Правильно, пиздой сажали. Привлеченные запахом сладкого, разъяренные муравьи облепляли жертву, и, как кульминация - заползали внутрь. Тело корчилось в диких конвульсиях, от чего насекомые злись еще больше и начинали ее кусать... начинали ее есть. Миллионы крохотных ножек бегут по внутренней стороне слизистой, тысячи маленьких челюстей впиваются в податливую, нежную мякоть, девушка кричит, извиваясь на пологе из иголок, исступленно царапая вывернутыми руками одурело пахнущую землю, но не может прекратить этот коитус с природой. Забавная ирония жизни - получить оргазм от самой смерти? Озверело мучительно кончать, в то время когда тебя терзают и пожирают заживо?

О чем я думаю в эти изумительные дни?

---

Цена силы

♪ О хирургии

Потолок белой выхолощенной до стерильности палаты мягко скребет по коже паутиной витиеватых трещин. Он уже научился складывать из них слово "вечность", уподобившись милому мальчику Каю. И ненавидеть потертую штукатурку потолка так люто, что начинают кровоточить десны. Белесый локон, неровно отрезанный, второпях на полу, устланном линолеумом. Рядом горсть еще таких же. Его глаза уже никогда не будут ярко-голубыми, в них очень долго отражался цвет больничных стен, грязный, блеклый, как самая медленная болезнь.
Укол в вену, гильзы наполненные безмятежностью, жидкое крошево разгоняется по крови. Тяжелая одуряющая пелена успокоительного. Наркоз. Он слышит собственное сердце, которое почему-то бьется у него в ушах, кажется, он сейчас уверует, что тонкая серебряная нить отделится от пуповины и воспарит под потолок или в космическую бездну.
Вы когда-нибудь слышали, как хрустит под пилой Ваша кость?
Под голодной циркулярной пилой, превращающий Ваш каркас в кровавую пыль. Наркоз.
Полузеркальный потолок, даже если не хочешь смотреть, все равно увидишь, как с тобой проделывают всякие кошмарные штуки.
Ему кажется, у него красивый череп.
Скальпель, зажим, пила. Секунды растягиваются медленно и мучительно. Несколько швов, тонких, словно сеть паутины. Белая повязка на лицо. Красота неописуемая... все начинают жалеть и уступать дорогу, словно он ущербный и нуждается в их жалкой милости. А дальше приходит боль, он тихо прижимается израненным лицом к подушке и врубает на полную какой-то рубящий тяжеляк. От боли внутри под кожей неожиданно в такт западает долбящий ритм.
Только сейчас приходит в голову мысль, что хирург мог его изуродовать. Или случайно убить. Так сложно доверить свою жизнь кому-то.
Все мы вынашиваем свою смерть, которая, как младенец, растет внутри, питаясь алой теплой жижей. Он бы не хотел, чтобы она пришла к нему на операционном столе.

написано 11.07.10

---

Улыбка ребенка в разбитом зеркале

♪ О детских травмах

Этот маленький театр я сделал сам в возрасте шести лет. Большая коробка без крышки, поставленная на бок. Верх испещрен лабиринтами прорезей. В этом крошечном, оклееннoм красным плюшем мире, жили маленькие бумажные фигурки на тонких спицах. Милая Принцесса с румяными щеками - нелепыми следами акварели и огромным веером, Арлекин в пестром костюме и с колотушкой, Пьеро в одежде больше напоминающей смирительную рубашку, грустный и застенчивый, злой Король с крючковатым носом на желтой пергаментной коже и добрый Брат Короля с добрым круглым лицом и длинными волосами. У них была очень насыщенная картонная жизнь, разыгрывались целые драмы, но, конечно же, всегда побеждала Любовь и Добро. Это был идеальный мир, в котором все срали бабочками, а я был очень взрослым шестилетним Демиургом.
Но один раз ко мне подошел тринадцатилетний Колин, или Дэнни, или Питер и обозвал мою Принцессу - шлюхой, Арлекина - сутенером, Пьеро - пидаром, злого Короля - сифилитиком, а доброго Брата Короля - трансвеститом. "И вообще это - дешевые уроды, - заезженной пластинкой звучало у меня в голове.
И тут я увидел, что это действительно всего лишь клочки картона, бумаги и блесток, некрасивые и безжизненные. Так Колин, Дэнни или Питер разрушил мой трепетный мир. Кто бы мог подумать, что театр может так красиво гореть в лучах заката?

Мам, эти люди не оставляют мне иного шанса. Я вырасту извращенцем, мизантропом, эмоциональным кастратом и импотентом в лучшем случае.

---

Цепи и кольца

♪ О паутине

Вам когда-нибудь дарили тарантула? Было занятно наблюдать, как жирная тварь ползет по стеклянной банке, бодро перебирая мохнатыми лапками. Я любовался часами и кормил его сырой печенью, пока он однажды не укусил меня. Пришлось его раздавить. Иногда я жалею об этом, как будто бы я убил похожий на меня агрессивный кусок хитина и внутренностей. Видя как мохнатое чудовище выпускает паутинный шелк, я понимал одну важную вещь: этот мир - мир пауков. Каждый из нас посвящает свою жизнь тому, чтобы сплести самую лучшую сеть и не увязнуть в чужой. Иаверное поэтому мы часто не доживаем даже до 50ти, растрачивая свои силы на бесполезное в сущности занятие. А я... я привык ухоить из жизни людей не громко хлопая дверью, а тихо притворяя ее за собой, чтобы у меня было достаточно времени убежать.
Свеже вымытые стекла, пол и потолок. Когда внутри что-то не ладится, я убираю пространство вокруг себя с удвоенной энергией. В пепельнице ровный слой темно-серого пепла, хлопья которого оседают внутри. В мусор отправляется коробка с неактуальными теперь воспоминаниями: о прикосновениях, о боли и нежности, о часах, о простом человеческом тепле. В зеркале отражаются чужие глаза. Кажется, кто-то умер, осталось не потерять свою тень.
Иногда бывает так, что все хорошее не идет тебе в прок, поэтому я не храню об этом ровным счетом никаких воспоминаний. Есть только здесь и сейчас, здесь и сейчас, здесь и сейчас... ненужный багаж прошлого прибивает к земле почти также как цепь к позорному столбу.
Мои слова постепено стремятся к нулю. Я даю обет молчания и зашиваю свой рот шелковой красной нитью. Не слушай меня, забудь все, что я когда-то говорил. Вполне возможно, что я лгал. Все, что ты усышал от меня подели на два, и еще на два, и еще на два... и не задохнись в моей паутине.